Читать книгу "Будущее без работы. Технология, автоматизация и стоит ли их бояться - Даниэль Сасскинд"

шахматная машина работают вместе как команда. Каспаров считал, что такая комбинация побьет любой шахматный компьютер, играющий в одиночку[377]. Это и есть эффект продуктивности в действии: новые технологии делают людей лучше в том, что они делают. Проблема, однако, в том, что Кентавр Каспарова теперь обезглавлен. В 2017 году Google взял AlphaGo Zero, игровой автомат go, который тренирует себя, настроил его так, чтобы он мог играть и в другие настольные игры, а также дал ему правила шахмат. Они назвали новую систему AlphaZero. Вместо того чтобы усваивать уроки прошлых игр лучших шахматистов-людей, эта машина вообще не имела человеческого вклада. Тем не менее, после всего лишь одного дня самоподготовки, он смог достичь беспрецедентной производительности, обыграв лучший из существующих шахматных компьютеров в матче ста игр – не проиграв ни одной партии[378]. После такого разгрома трудно понять, какую роль могут играть человеческие игроки рядом с такой машиной, как эта. Как выразился Тайлер Коуэн, «человек теперь абсолютно ничего не добавляет к человеко-машинным шахматным командам»[379].

Здесь кроется глубокий урок. Опыт Каспарова заставил его заявить, что партнерство «человек плюс машина» – формула победы не только в шахматах, но и во всей экономике[380]. Такой точки зрения придерживаются и многие другие. Но победа AlphaZero показывает, что это не так. «Человек плюс машина» сильнее только до тех пор, пока машина в этом партнерстве не может выполнять задачи человека. Но по мере расширения способностей машин диапазон вкладов, вносимых людьми, уменьшается и партнерства, подобные этим, в конечном счете просто исчезнут. В формуле «человек плюс машина» первый элемент станет лишним.

Эффект растущего пирога

Второй способ, которым дополняющая сила помогала людям, – это эффект растущего пирога. Если представить экономику страны как пирог, то технический прогресс во всем мире сделал практически все пироги намного больше. Таким образом, рабочие, вытесненные из одной сферы экономики, могли найти работу в другой, поскольку рост доходов приводил к увеличению спроса на их труд в других отраслях.

В будущем экономические пироги, несомненно, продолжат расти, доходы будут выше, чем когда-либо, а спрос на товары будет увеличиваться. Однако мы не можем полагаться на то, что этот процесс обязательно повысит спрос на труд людей, как это было в прошлом. Почему? Потому что, как и в случае с эффектом продуктивности, эффект растущего пирога поможет только тогда, когда люди, а не машины, окажутся лучше приспособлены для выполнения любых конкретных производственных задач.

График 7.1. Британское сельское хозяйство в 1861–2016 годах (уровень 1861 года = 100)

На данный момент это вполне разумное ожидание. Мы живем в Век труда, и если нам придется справляться с новыми задачами, то люди, скорее всего, будут лучше подготовлены к их выполнению. Но то, что машины постепенно присваивают новые задачи, ставит их в выигрышное положение. Следовательно, растущий спрос на товары может означать увеличение спроса не на работу людей, а на сами машины.

Мы уже можем наблюдать этот феномен в действии. Возьмем, к примеру, сельское хозяйство в Великобритании. Эта часть британского экономического пирога резко выросла за последние полтора столетия, но работы для людей не прибавилось. Сегодня британское сельское хозяйство производит в пять с лишним раз больше продукции, чем в 1861 году, но доля общей рабочей силы Великобритании, занятой в этом секторе, упала с 26,9 % до 1,2 %, а количество фактических работников сократилось почти в десять раз – с 3,2 млн до 380 тысяч человек. На сельскохозяйственную продукцию люди тратят больше денег, чем когда-либо прежде, но по мере распространения новых технологий спрос на работников, участвующих в ее производстве, сокращается (см. график 7.1[381]).

График 7.2. Британская промышленность в 1948–2016 годах (уровень 1948 года = 100)

Или можно взять британскую промышленность в период после 1948 года (график 7.2[382]). Эта часть британского экономического пирога тоже выросла во второй половине XX века. Сначала число рабочих мест росло, но в конце 1970-х годов занятость начала падать. Сегодня этот сектор производит примерно на 150 % больше продукции, чем в 1948 году, но количество рабочих сократилось на 60 %. Кроме того, на промышленность тратится больше средств, чем когда-либо, но по мере распространения новых технологий спрос на людей, занятых в этой сфере, падает.

Пример Великобритании – далеко не исключение. По той же схеме развивалась и промышленность в США: она значительно выросла за последние десятилетия, но не создала больше рабочих мест для людей. Сегодня в ней производится примерно на 70 % больше продукции, чем в 1986 году, но для ее создания требуется на 30 % меньше людей. Только в первом десятилетии XXI века в промышленности США исчезло 5,7 млн рабочих мест[383].

На данный момент такие ситуации происходят только в отдельных отраслях экономики и пока не носят универсального характера, однако отражают суть проблемы, связанной с эффектом растущего пирога: рост доходов может привести к росту спроса на товары, но это необязательно означает рост спроса на труд людей. В сельском хозяйстве и промышленности, в Великобритании и США, эти тенденции уже разделились. Есть опасение, что дальнейшее присвоение задач машинами приведет к таким же последствиям в других сферах экономики.

Эффект меняющегося пирога: потребители

Последний способ, которым дополняющая сила помогала людям в прошлом, – эффект меняющегося пирога: технический прогресс не только увеличил экономические пироги, но и добавил в них совершенно новые ингредиенты. Как же это случилось? Прежде всего, у потребителей не только выросли доходы, но и изменился способ их расходования. Люди, вытесненные со старых рабочих мест, в итоге смогли устроиться на работу, связанную с производством новых востребованных товаров и услуг, включая ранее не существовавшие.

Когда экономисты размышляют о будущем, эффект меняющегося пирога внушает им особый оптимизм. Например, историк экономики Джоэл Мокир пишет, что «будущее, несомненно, принесет новые товары, которые в настоящее время едва ли можно себе представить, но они станут предметами первой необходимости в 2050 или 2080 году»[384]. Экономист Дэвид Дорн утверждает, что технический прогресс будет «генерировать новые товары и услуги, повышающие национальный доход и увеличивающие общий спрос на рабочую силу в экономике»[385]. А Дэвид Отор убедительно показывает, что «фермеры на рубеже XX века вряд ли могли предвидеть, что сто лет спустя здравоохранение, финансы, информационные технологии, электротовары, гостиничное дело, досуг и развлечения будут давать работу гораздо большему числу людей, чем сельское хозяйство»[386].

Вероятно, когда-нибудь люди действительно